Я хотел бы, чтобы она держала меня за руку, пока мы катались, – ну, если бы я сумел удержаться на ногах. Счастливые парочки, кружащие по льду, взявшись за руки, будто надо мной издеваются.

Добравшись до выхода, я немедленно снимаю эти мерзкие коньки и нахожу ту маленькую женщину, чтобы забрать свою чертову обувь.

– Тебя ждет блестящая карьера в спорте, – шутит надо мной Тесса уже в тысячный раз, когда я тоже подхожу к прилавку, – она уже ест пирожное и стряхивает белые крошки сахарной пудры со своей сиреневой толстовки.

– Ха-ха. – Я закатываю глаза. Лодыжки все еще болят после этого идиотского катания. – Мы могли бы поесть в другом месте: жирное пирожное на ужин – это не лучшая идея, – говорю я, опуская взгляд.

– Ничего. Я давно уже таких не ела. – Она быстро прикончила свое пирожное и половину моего.

Я снова замечаю, что она пристально на меня смотрит и с задумчивым выражением разглядывает мое лицо.

– Почему ты на меня так смотришь? – наконец спрашиваю я, и она отводит глаза.

– Извини… просто так необычно видеть тебя без пирсинга, – признается она, снова опуская взгляд.

– Не так уж я и изменился. – Неосознанно пытаюсь нащупать кольцо в губе.

– Знаю… но как-то странно. Я так привыкла к этому.

Может, снова вставить их? Но я же сказал, что снял пирсинг не только ради нее, – и это правда. Я действительно чувствую, что будто прятался за ними, отпугивая людей этими маленькими колечками из металла. Увидев пирсинг, люди часто боятся заговорить с тобой или просто подойти, и сейчас я понимаю, что этот этап моей жизни уже закончен. Я не хочу никого отпугивать, и особенно Тессу. Я хочу, чтобы она была ближе.

Я проколол бровь и губу еще подростком – подделал разрешение от мамы и напился, прежде чем пойти к мастеру по пирсингу. Тот придурок почувствовал запах спиртного, но все равно сделал свою работу. Я вовсе не жалею, просто я это перерос.

Но с татуировками все по-другому. Они мне нравятся и всегда будут нравиться. Я не перестану украшать ими свое тело; так я смогу выразить мысли, которые невозможно передать словами. Ну, дело, в общем, не в этом, потому что я все равно набиваю какую-то бессмысленную, никак не связанную хрень, но выглядят тату классно, а на остальное мне пофиг.

– Я не хочу, чтобы ты менялся, – говорит она, и я поднимаю на нее глаза. – Не внешне. Я только хочу увидеть, что ты можешь обращаться со мной лучше и не пытаться меня контролировать. И твой характер я бы тоже не стала менять. Мне хочется, чтобы ты боролся за меня, а не просто превращался в того, с кем я, по-твоему, хотела бы быть.

Ее слова задевают меня, едва не разрывая сердце.

– Я и не превращаюсь.

Я пытаюсь измениться для нее, но не в этом смысле. Это все ради нее и ради меня самого.

– Пирсинг – это только первый шаг. Я стараюсь стать лучше, а он напоминает мне о неприятных моментах моей жизни. О которых я хочу забыть, – объясняю я.

– Вот как, – почти шепотом отвечает она.

– Значит, тебе нравилось? – улыбаюсь я.

– Да, очень, – признается она.

– Вставить обратно? – спрашиваю я, но она качает головой.

Сейчас я не чувствую себя таким взволнованным, как пару часов назад. Это ведь Тесса, моя Тесса, и мне не стоит нервничать рядом с ней.

– Только если ты сам захочешь.

– Я могу надевать их, когда мы… – Я заставляю себя замолчать.

– Когда мы что? – Она с любопытством наклоняет голову.

– Мне лучше этого не говорить.

– Скажи! Что ты имел в виду?

– Ладно, как хочешь. Я хотел сказать, что всегда могу надеть их во время секса, раз они тебя так заводят.

Глядя на ее ошеломленное выражение лица, я смеюсь. Она оглядывается вокруг, чтобы убедиться, что меня никто не слышал.

– Хардин! – сердито восклицает она, при этом улыбаясь и краснея.

– Я же предупреждал… Кроме того, я за весь вечер не выдал ни одного извращенного комментария, так что этот я заслужил.

– Логично, – с улыбкой соглашается она и отпивает лимонада.

Я хочу спросить, значит ли это, что мы снова будем заниматься сексом, раз она меня не поправила, но понимаю, что сейчас не самый подходящий момент. Дело не в том, что я хочу снова ощутить ее, а в том, что мне действительно чертовски ее не хватает. Сегодня у нас все идет неплохо, особенно учитывая, что мы – это мы. И я понимаю, что причиной тому мое поведение – впервые за все время я не обращаюсь с ней как козел. И это не так уж сложно. Мне просто надо немного подумать, прежде чем ляпнуть какую-нибудь хрень.

Немного помолчав, она спрашивает:

– Завтра твой день рождения. Какие у тебя планы?

Вот черт.

– Ну, э-э… Логан и Нэт вроде как устраивают для меня вечеринку. Я не собирался идти, но Стеф сказала, что они старались изо всех сил и потратили кучу денег, так что я должен хотя бы ненадолго к ним заглянуть. Если только ты… хочешь заняться чем-нибудь вместе? Тогда я не пойду, – отвечаю я.

– Нет, иди. Уверена, на вечеринке тебе будет намного веселее.

– Может, тоже пойдешь? – И так как я уже знаю ее ответ, я добавляю: – Никто не в курсе, что у нас с тобой сейчас происходит, – ну, кроме Зеда, конечно.

Мне надо отвлечься от мыслей о том, что гребаный Зед вечно лезет в чужие дела.

– Нет, но спасибо за приглашение, – улыбается она, но ее взгляд не кажется радостным.

– Мне необязательно идти туда, правда.

Если она хочет провести мой день рождения со мной, то Логан и Нэт могут идти куда подальше.

– Нет, серьезно, не стоит. У меня все равно есть другие дела, – говорит она и отводит взгляд.

Глава 103

– Какие планы на оставшийся вечер? – спрашивает Хардин, когда мы подъезжаем к дому его отца.

– Никаких, почитаю учебник и пойду спать. Насыщенный был вечерок, – улыбаюсь я.

– Мне бы тоже наконец поспать. – Хмурясь, он водит пальцем по рулю.

– Ты не спал?

– Конечно, нет.

– Ты опять… у тебя… – запинаюсь я.

– Да, каждую ночь, – говорит он, и я чувствую боль в сердце.

– Мне так жаль.

Ненавижу. Ненавижу эти кошмары, которые не перестают его преследовать. И которые исчезают, только когда я рядом.

– Ничего. Все нормально. – Но темные круги под глазами говорят об обратном.

Пригласить его зайти – невероятно глупо. Мне надо думать о том, как строить дальше свое будущее, а не о том, чтобы провести ночь с Хардином. Мне так неловко, что он привозит меня в дом его отца, а сам должен уехать. Именно поэтому мне надо найти собственное жилье.

– Может, зайдешь? Просто чтобы поспать. Еще совсем рано, – говорю я, и он резко поднимает голову.

– Ты не будешь против? – спрашивает он, и я киваю, пока в моих мыслях не зародилось сомнение.

– Конечно… но только поспать, – с улыбкой напоминаю я, и он кивает.

– Я знаю, Тесс.

– Я не в этом смысле… – пытаюсь объяснить я.

– Я понял, – бурчит он.

Ладно…

Мы держимся на расстоянии, которое кажется одновременно и неловким, и необходимым. Я так хочу протянуть руку и поправить волосы, упавшие ему на лоб, но это чересчур. Мне нужна эта дистанция так же, как нужен и сам Хардин. Все так запутанно, и я понимаю, что, приглашая его к себе, я только все усложняю, но я действительно хочу, чтобы он сумел немного поспать.

Я слегка улыбаюсь ему, и он внимательно смотрит на меня, а затем качает головой.

– Знаешь, лучше не надо. Мне надо кое-что доделать по работе и… – начинает он.

– Все в порядке. Правда, – перебиваю его я и выхожу из машины, чтобы он не видел моего смущения.

Не стоило этого делать. Я ведь должна держаться на расстоянии, и вот он меня отвергает… опять.

У двери я вспоминаю, что забыла в машине платье и туфли, но, обернувшись, вижу, что он уже разворачивается и уезжает.

Смывая макияж и собираясь ложиться спать, я все проигрываю в голове наше сегодняшнее свидание. Хардин был таким… милым. Хардин был милым. Он нарядился, ни с кем не подрался, даже никого не обозвал. Это невероятный прогресс. Вспоминая, как он падал на катке, я начинаю хихикать, как ненормальная: он жутко злился, но смотреть на это было очень смешно. Он высокий и худой, и ноги у него постоянно разъезжались в разные стороны. Ничего более забавного я в жизни не видела.